Цитаты, цитаты, цитаты

Является ли современная, особенно массовая культура, лишь цитатой того, что было когда-то сказано? И означает ли это, что все самое значимое уже было сказано и современным культурным индустриям остается довольствоваться лишь репликами сделанного, причудливо и подчас парадоксально переплетая сюжеты, персонажи и образы? И, наконец, вступили ли мы в эпоху «нового культурного медиавелизма», когда процитировать предшественника более важно, чем сказать что-то свое и новое?

Фильмы и сериалы, в которых действующими лицами являются литературные герои широко известных произведений не являются редкостью. Режиссеры часто вдохновлялись литературными и историческими персонажами, помещая их зачастую в странный контекст. На то оно и кино, чтобы творить с уже хорошо знакомыми героями чудеса. Однако «Страшные сказки», три сезона подряд собиравший у экранов любителей готических историй, занимает особое место в этом ряду, поскольку черпает свой сюжет не из одного или даже нескольких литературных творений, а из множества готических романов и образцов английской романтической поэзии XIX в. Иначе говоря, это не сериал, а сплошная цитата. Впрочем, как часто это случается, цитата не всегда достоверная.

Начало третьего сезона примечательно еще исторической аллюзией, поскольку его история начинается ровно в тот осенний день 6 октября 1892 года, когда поздневикторианский Лондон облетела печальная весть о смерти любимца королевы лорда Альфреда Теннисона, повергшая почитателей его таланта не просто в уныние, но ставшая настоящей общественной травмой для всех тех, кто хоть сколько-нибудь умел читать. Столица погрузилась в скорбь и, наполнившись траурным звоном колоколов, стала городом слез. Свидетельств этой массовой осенней истерии в Лондоне 1892 г. множество, и авторы сериала этими сведениями сполна воспользовались. Популярность Теннисона в разных слоях британского общества была сравнима с известностью современных поп-звезд, а в его похоронной процессии стремились принять участие более 11 тысяч горожан, хотя полиция ограничила количество участников чуть более тысячью человек. Правда, литературный авторитет поэта стал снижаться в следующие несколько лет из-за стремительного вторжения в литературу таких американских творцов как Гертруда Стайн, Томас Элиот и Эзра Паунд, вытеснивших прежних законодателей британской поэтической моды. Эзра Паунд, лишь в 1908 г. вступивший на берег Британии, вскоре стал автором восемнадцати сатирических работ о Теннисоне, известные как «Эльфики» (Alfies), в которых американец иронизирует по поводу нескольких известных стилистических приемов англичанина и высмеивает британский викторианский флегматизм, приведший к утрате доминирующего влияния на мировой арене.

Ванесса Айвс, основной женский персонаж сериала, в самом начале первого сезона цитирует ‘In memoriam’ Теннисона, любимую поэму королевы Виктории: «Что лучше потерять любимых, / Чем не любить нам никогда." (‘Tis better to have loved and lost / Than never to have loved at all’.) Цитата неслучайная и символизирует начало поворота от чопорных викторианских нравов в сторону современного общества модерна с его раскрепощенностью и открытостью страстей. Страсти и страхи действительно овладевают каждым героем на протяжении сериала — все они одержимы призраками своего прошлого, но вместе с тем это персонажи, ориентированные в будущее. Викторианское общество было молодым обществом, и главные герои сериала, как правило, молоды и порой излишне увлечены своей молодостью. Кроме того, зрителем постоянно владеет атмосфера «сдвига», необычности и плавучести всего происходящего — то настроение, которое было так свойственно для жителей Британии того периода, когда по острову парадно шествовал машинный век.

Само название сериала «Страшные сказки» («Penny Dreadful») тоже является цитатой. Так назывался сборник историй, впервые появившихся в Лондоне в 1830 г. и ориентированный на британский средний класс. В этом смысле «Ужасы по-дешевке» было бы более соответствующим переводом названия сериала. Одним из наиболее популярных рассказов в той серии историй стал «Уорни Вампир», вслед за которым появился персонаж Суини Тодд и многие другие истории, которыми увлекались все более широкие слои тех британцев, кто умел читать. В свою очередь, эти истории, населенные вампирами и монстрами, стали прямыми наследниками тех дешевых готических рассказов предшествующего столетия, вроде «Монаха» (1796 г.) или «Замка Отранто» (1764 г.), которые так полюбились жителям Туманного Альбиона и породили сразу же множество подражателей.

Все сюжетные линии сериала строятся вокруг истории Дракулы, хотя само имя графа упоминается лишь изредка. Тимоти Далтон, появившийся в роли сэра Малькольма Мюррея, отца Мины (так зовут и героиню Брэма Стокера, и одного их персонажей сериала, павшую от действия монстров), олицетворяет охотника на вампиров Ван Хелсинга. В третьем сезоне появляется и доктор Сйюард, управитель лечебницы для душевнобольных из романа из романа о Дракуле, а в сериала — женщина-психотерапевт и потомок древней колдуньи, с которой некогда повелось повстречаться главной героине. Мина, на протяжении всего сериала скорее подразумевается, лишь несколько раз появляясь в числе действующих лиц, но зрителю совершенно ясно: центральный персонаж не она. Это отличает ее от той Мины, которая действует в романе Алана Мура «Лига выдающихся джентльменов», где она является центральной фигурой, олицетворяя вампира, наделенного сверхспособностями. Такой же свермогущественной она предстает и в киноверсии Стивена Норрингтона, насыщенной атмосферой стимпанка с его стилизацией эпохи британского раннего капитализма и завладевшими обществом социальным расслоением, низменными страстями, но так же и романтикой и драматизмом высоких чувств. Повседневность индустриального Лондона — этот тот фон, на котором разворачиваются действия «Страшных сказок».

Не обошли авторы сериала и классику викторианской эры — доктора Виктора Франкенштейна, о котором был уже снят не один фильм, в той или иной степени далекий от романа Мэри Шелли. В сериале юный естествоиспытатель Виктор Франкенштейн создает Калибана, человекоподобное существо, аналогичное тому, что в шекспировской «Буре» восстало против своего создателя и живущее в тайне от людей в театре, подобно Призраку оперы из романа Гастона Леру, впервые напечатанного в 1909—1910 гг.

Разумеется никакие аллюзии с готическими историями не могли бы обойтись без оборотней. Джош Харнетт, исполняющий роль Итана Чендлера, являет собой именно такого человека-волка, какого ожидает увидеть каждый зритель. Внешне выглядя как герой из фильма 1984 г. «В компании волков», Чендлер отсылает нас еще и к классическому роману Роберта Льюиса Стивенсона о докторе Джекилле и мистере Хайде. Монструозная часть его натуры постоянно противостоит Дориану Грею в исполнении Рива Карни — сексуальному и экстравагантному юноше, созданному Оскаром Уальдом, чей персонаж перекочевал во множество постановок. В третьем сезоне появляется и сам доктор Джекилл молодой и талантливый выходец из Индии, получивший медицинское образование в метрополии, но вызывающий постоянные насмешки белого населения столицы Империи.

Помимо литературных персонажей, авторы сериала часто вкладывают в уста своих героев строки из произведений Уильяма Водсворта таких как, например, «Ода отголоски бессмертия», или Джона Китса «Ода соловью»:

От боли сердце замереть готово,

И разум — на пороге забытья,

Как будто пью настой болиголова.

Как будто в Лету погружаюсь я.

(перевод Е. Витковский)

И Водсворт, и Китс были поэтами той эпохи, к которой обращаются авторы сериала, и оба сформировали тот поэтический и интеллектуальный климат, на котором в значительной степени выросла Викторианская Британия. А весь сериал словно овеян духами их поэзии.